Как рано жизнь пошла на убыль,
Как быстро мысли обмелели.
Слетают с года дни, недели
И каменеют, сбившись в угол.
Размешиваясь, уплотняясь,
Темнеют ликом и листом,
И на последнего равняясь
Ложатся угольным пластом.
А пласт к пласту,
сминаясь в складки,
Коробит свежую кору.
Как рано, как не ко двору
Мне опрощения припадки,
Когда и гадости не гадки,
И пошлость не дерет язык,
И униженье - яйца всмятку,
Которые глотать привык.
Когда прощаешь слову ложь,
Так, как жене прощаешь скуку,
Как другу пожимаешь руку,
Не веря в дружбу ни на грош.
Пройдет наверное пройдет,
Проскочит - правдой ли, обманом.
Глаза по-рыбьи вперив в лед
я оттепели жду как манны.
(1984 г).
Он и сам, конечно же, маленький
лет семи, восьми мальчуган,
обувает в калоши валенки
и кладет леденец в карман
и шагает за руку с бабушкой,
простынею снегов шурша,
и урчат в животе оладушки,
и тоскует со сна-душа.
А вокруг такая же странная,
бледнолицая детвора,
с кожей тонкою, целофанною
в школу движется со двора
"Праздник знаний, проснись же, деточка,
вот ужо станешь ты большим".
Под ногою хрустнула веточка...
"Сколько дел еще совершим"!
Под ногою хрустнула веточка,
покатилась в откос страна.
"Праздник жизни, проснись же, деточка,.
все свое получи сполна".
Он и сам, хоть и хваткой слабенький,
легкомысленный "фулюган"
на коня мечтал, да за сабельку,
да за пазухой чтоб наган.
Но тому, кто за руку с бабушкой
праздник знаний испил сполна,
но тому, кто ценил оладушки
рать диванная -
мать родна.
Под ногою хрустнула веточка,
провалился трухлявый пень,
"Праздник смерти, проснись же - "деточка",
но ему просыпаться лень.
А вокруг такие же странные,
бледнолицые старички,
с кожей тонкою, целофанною,
робко щурят свои очки.
